\"кошка-это звучит гордо\"

Подробности жизни моего друга, считающего себя моим хозяином
Муся Матрёшкина,
больничная кошка.
Перевод с кошачьего Игоря Попова

С крайним неудовольствием и раздражением узнала я, что Игорь Попов, которого, несмотря на его примитивный интеллект, я считаю своим другом, публикует из номера в номер в Вашем журнале различные клеветнические измышления обо мне. Тоже мне - пуп земли и царь зверей!

--------------------------------------------------------------------------------


То он, видите ли, мои сцены ревности описывает и делает достоянием гласности наши семейные дела, то пишет, что испугалась я какой-то там глупой птички! Из номера в номер муссирует он тему, что я только и делаю, что лежу на его письменном столе под двумя настольными лампами. Да, лежу. Незачем две лампы на стол ставить, друг мой очкастый!

Настало время рассказать всю правду.

Он не отличается верностью и постоянством: исчезает из больницы когда на день, когда на два. Если его долго нет, если он не ночует, я начинаю сильно беспокоиться: не нашёл ли он себе другую Кошку? Я чувствую его приближение издалека. Сначала просто чувствую: он подходит к больнице и думает обо мне. Потом слышу его шаги. Я специально прячусь за дверь, чтобы услышать, как он скажет: "А где моя крошечная кошечка? Где же моя кошечная крошечка?" И тогда я, сдерживая радость, важно выхожу ему навстречу, начинаю тереться головой и выгибать шею, ничего не могу с собой поделать, даже на спине от радости валяюсь, хотя он, естественно, и не заслуживает такого к нему отношения.

Летом он исчезает на месяц. Говорит, что отдыхает в монастыре. Знаем мы эти монастыри. Там живут десятки красивых сытых молодых кошек. Каждый раз я боюсь, что вернётся он из монастыря не один, а с какой-нибудь пушистой рыжей зеленоглазой красавицей.

В своих рассказах он хвалится своей пунктуальностью и любовью к порядку. При этом он сравнивает меня с собой, говорит, что я на него похожа привычками. Простите, это он на меня похож! Это я - образец пунктуальности, чистоты и порядка, а он - лишь слабый подражатель. Я люблю, когда всё стоит на своих привычных местах. Я не терплю шума, громких разговоров и резких движений. Я не люблю, когда переставляют мебель. Меня раздражает, когда много людей толкутся в больнице, и все пахнут своими проблемами, скорбями и бедами. И я всегда ухожу куда-нибудь в тихое укромное место.


Вот о моей способности лечить он сказал правильно. Я - целительница от Бога, а не по диплому и категории. Не знаю как, но я умею это делать. Когда у него что-то болит, я чувствую, что как-то не совсем правильно струится из больного участка тела его теплота. И для того, чтобы направить это струение в нужное русло, нежно причесать этот поток, распутать его запутавшиеся струи, я прижимаюсь к этому участку и стараюсь настроить свою теплоту в унисон с энергией моего друга. Я чувствую, как медленно отпускает его боль, как расслабляется он, как правильно и гармонично резонирует с моей здоровой теплотой его начинающая выздоравливать энергия. А когда хорошо моему другу, хорошо и мне. И я с удовольствием дремлю с ним рядышком.

Теперь несколько слов о моей охоте. Действительно, не раз я приносила пойманных мышек в подарок своему другу. Когда мы с ним только познакомились, и он доказал свою преданность мне, он притащил из библиотеки целую стопку книг, написанных кошачьими психологами. Этими книжками он доставил мне много весёлых минут. Читала я этих психологов! Дурачьё непонятливое! Что они понимают в мышиной охоте! Так вот, об охоте на мышей. Охота доставляет мне радость и эстетическое удовольствие. И этой радостью я хочу делиться со своим другом. И всё. А нагородили-то, нагородили кошачьи психологи, теорий настроили, гипотез навыдвигали! Что ж, все кушать хотят, всем охота профессорами стать да осетринку на обед кушать...

Кстати, о покушать. Много небылиц наплёл мой друг вокруг еды. Конечно, я люблю вкусно покушать, но не делаю из еды культ. Когда я, потеряв достоинство, бегу к угощению - это просто означает, что люди забыли, как всегда, покормить меня в установленное время. Не знаю, как для других кошек, но для меня большое значение имеет то, как мне дадут поесть: грубо бросят чего-нибудь вкусного или с любовью и ласковым голосом предложат обычной еды. Я предпочту простую пищу и лаской отвечу на добро.


Ласкаюсь я, и в то же время тщательно обнюхиваю своего друга: не пахнет ли он другими кошками, потому что однажды я читала его рассказ про каких-то институтских Мусю и Кузю. Впрочем, я думаю, что это была его фантазия. Утром, когда он уходит с дежурства, мне не хочется отпускать его, и тогда я кусаю его руки и мешаю надевать ботинки.

В первый год нашей дружбы я сомневалась в прочности его привязанности ко мне и вела себя достаточно тактично, хотя иногда мне хотелось немножко покусаться - я ведь хищница. Всё-таки нет-нет да и проверяю его любовь: ласкаюсь - ласкаюсь головой о его руки, да и кусну за мякоть. Внимательно смотрю, как он реагирует - улыбается и руку не убирает, значит, любит всё-таки, подлец. Ладно, надо умыться и привести себя в порядок, раз такие дела. Я его тоже люблю.